и вечным стыдом родины. Граждане! разве не испытали вы, что уступки
становятся чужим правом? Разве серебряным лезвием отразили предки булат
Андрея Боголюбского? Наш колокол не дает спать в Кремле Василию; заснем ли
мы под грозою? Или забыли замученных торжецких братии своих [Первая торговая
и смертная казнь была при Димитрии Донском. Василий усугубил ее. Пленных
граждан Торжка, числом семьдесят человек, терзали на площади московской.
"Они исходи-дили кровию в муках; им медленно отсекали руки и ноги и
твердили, что 1ак гибнут враги государя московского". "Ист, гос. Росс."
Карамзина, том 5, стр. 135. (Примеч. автора.)], или нет в Новегороде сердец
новогородских, иль не стало мечей, или мы разучились владеть ими? Пускай же
восстают тьмы русских на своего прадеда, на великий Новгород; за нас наша
мать, святая София!
IV
Ах ты, душечка, красна девица,
Не сиди в ночь до бела света,
Ты не жги свечи воску ярого,
Ты не жди к себе друга милого!
Народная песня
Стих, стемнел шумный Новгород; гасли огни в окнах граждан и чужеземцев;
сон смежил очи заботы. Покойно все на берегах Волхова; только ты не спишь и
не дремлешь, прелестная Ольга! И сильно бьется сердце девическое, высоко
воздымается грудь твоя; ожидание, страх и раскаяние тебя терзают. Любимая
няня уже распустила ей русую косу, сняла с нее праздничные ферези, прочитала
молитву вечернюю, спрыснула милую барышню крещенскою водою, осенила крестом
постелю, нашептала над изголовьем и с наговорами благотворными ступила
правою ногою за порог спальни. Добрая старушка! для чего нет у тебя
отговоров от любви-чародейки? Ты бы вылечила ими свою барышню от кручины, от
горести, от истомы сердечной. Или зачем сердце твое утратило память юности?
Ты бы провидела страсть милой Ольги, заглушила б ее еще в цвету - советами и
рассеянием. Но ты сама раздувала пламень, сама напевала ей песни Романовы,
хвалила его нрав и стать. Беда юноше, когда ветреная красавица только
думает, что его любит; горе девушке, если она любит неложно! В шуме боевой,
походной жизни, с чужеземными красавицами, забывает молодец прежнюю милую,
но в тиши девичьего терема гнездятся томительные страсти, и любовь глубоко
впивается в невинную душу. Ах, зачем, добрая няня, ты не ведаешь отговоров
от любви-чародейки? Зачем старостью отуманились твои очи?
Но вот Ольга сбрасывает с себя жаркое одеяло и робкою белоснежною рукою
осторожно отдергивает камчатные завесы полога - прислушивается; дыхание
замирает в груди, блеск лампады перед иконою обличает волненье беглянки.
Трепеща, надевает она соболью шубку и, наконец, решается встать с постели;
долго ищет ножкою по холодному полу туфлей сафьянных, - каждый скрып
Скачать<<НазадСтраницыГлавнаяВперёд>>